| - Здравствуй, раб! - Здравствуй, раб!
Вошла. Склонил колени.
Обнюхал.
Объял.
Вот так-то... моя...
Моя... моя...
- Ты любишь меня?
- Ты! любишь меня!
- Дерзкий раб!
Взял ее руку, опустил к себе.
О... сдавленно выдохнула, слабея.
Вот так-то... моя...
Она долго лежит в истоме.
Рука ее слабнет на мне.
Пальцы трепещут, ловя возрождение.
- Вот так-то... мой!
О... стенала, мягкая, светло светлая,
Разлитая теплой волной.
- Здравствуй, князь Игорь!
- Здравствуй, княгиня Ирья! Склонила колени. Обнюхала. Объяла.
- Здравствуй, рабыня! Ты помнишь ли Париж Ты помнишь ли Париж?
Тот уголок Монмартра, где впервые
Твои глаза и щеки, шею, плечи
Обнюхал я?
Где - в кровь - твои грыз губы
И тихо обсосал соски? Что было дальше,
было нам не вспомнить,
Лишь утром прочитали мы в газетах,
Что жемчуга рассыпались твои -
И парижане весело смеялись. Когда заснул Монмартр Когда заснул Монмартр, всё просияло
Малюсенькою комнаткой Андрэ,
Холстами, рамами, пюпитром и гобоем. Когда ноктюрн сменили мы на альбу,
И штора заструилась от окна,
Неся нам вздох парижского рассвета, И вновь тебя я сладостно любил... Проснулись мы. Слепые россияне
Спешили мимо нас куда-то в даль...
Московских улиц. Мы, куря, сидели В холодном парке. Мягко на ветру
Ты пахла севером и орхидеей,
"Морэ" и мною. Лишь наемник пьяный К нам подошел, любовников любя. Париж, Москва... Париж, Москва, лесов заволжских глушь,
Растут рога оленя из сугроба,
И кровь его - тепла, вязка, сладка. Привет, княгиня. Дождалась. Встречай.
Здесь, на снегу, на этом полушубке...
Что ж, чем кровавей ты -
Тем слаще для меня. Так, милая, под стон и рык: м-о-я.
Теперь - в избу. Дай спирта, оленины.
Здесь хорошо, но мерзнут ягодицы. К тому ж, смотри: взбесились кобели,
Волков почуя. Или мне они завидуют,
Хотят и для себя кровавой сучки. Будет им потеха, когда устанешь -
Выпустишь меня. Я выйду к ним. Они
Метнутся в лунный снег. А я
Их обгоню веселой звонкой пулей. Они вернутся, пьяные от крови,
Облизывая рваные бока.
Проснешься ты, маня
Губами, грудью, животом.
Руками и ногами окольцуешь. И я, холодный, в теплое вольюсь. Так любим мы - себя, друг друга, всех. Мы встретили ее в закатном свете Мы встретили ее в закатном свете
И к ней зашли. Не знаю - кто она.
Куда зашли - не помню. Она сидела на кровати. Я
К ней подошел, раздел и опрокинул.
Был груб и нежен,
Как всегда - со всеми. Мне было хорошо, как будто
Ты целовала нежно, изглубинно.
Заснул свободным я. Мы шли с тобой вечерним
Снегом. Ты думала о чем-то.
"Как красиво!" - сказала просто. Помолчав чему-то...
"Так, видимо, и любишь ты нас,
Женщин". Как я люблю вас, женщин,
Я не знаю. Но понял я,
Что ты, любя,
Мою любовь
Во мне
Любила. Ты поманила. Я подлег к тебе Ты поманила. Я подлег к тебе,
Чуть удивясь такому повороту...
События. А вдруг придет?
Придет и скажет. Что ж, пойду к нему. И ты спокойно обняла меня,
Целуя в губы. Как жизнь на сон похожа,
Сон - на жизнь. Я был невидим - никому Я был невидим - никому.
Ты - видна всем. Прошел сквозь стены я,
ища по следу, по запаху,
приставшему к тебе, -
по запаху любви. Нашел.
Обнял за груди,
уткнулся в волосы,
вошел в нутро твое -
и замер,
шепча в затылок:
так хочу, сейчас -
обняв за груди, глубоко и влажно.
По-русски я любил тебя.
Ты по-английски кричала миру:
да, люблю, люблю.
Доклад твой вызвал
гром рукоплесканий.
Тебя все поздравляли, говоря:
таких идей,
такого вдохновенья,
такой любви
к искусству, к людям, к миру
давно не слышали
в Музейной этой зале. Всю ночь смеялись мы,
любя, любя, любя.
Если б воля моя
Если б воля моя...
Если б ты
Приходила,
Я здесь бы, в прихожей,
Всю целуя, тебя раздевал. Я б глазами тебя целовал. Если б воля моя...
Если б ты
Чай пила
И напротив сидела,
Я бы груди твои целовал. Я б глазами тебя целовал. Если б воля моя...
Если бы ты
На диване лежала, читала,
Я бы бедра твои целовал. Я б глазами тебя целовал. Если б воля моя,
Если бы ты
Распростерлась, раздвинула ноги,
Я бы лоно твое целовал. Я глазами тебя целовал. Если б воля моя...
Целый день
По квартире ты б голой ходила,
Я б тебя... на куски разрывал. Я б глазами тебя целовал.
Я сижу, ты стоишь
Я сижу, ты стоишь. Я поднял твое платье. Черные колготки,
голубые панталоны,
белый теплый живот. Как приятно его целовать,
отстраняясь, любуясь.
Вот так,
Чуть лизнув языком. Как ты красива! Черные колготки,
голубые панталоны,
белый теплый живот.
Сегодня зверь бродил
Сегодня зверь бродил
По городу-пустыне.
Среди снегов, панелей, кирпичей, железа
Искал он запах.
И не находил.
Он идола с протянутой рукою
Столкнул. И сам взобрался
На пьедестал.
И долго выл. Лишь ты могла услышать этот вой,
Волчица.
Читая Ланьлинского насмешника
Она сняла одежды,
Он взглядом прильнул
"К чему-то ничем не затененному,
бело-ароматному, густо-цветущему,
пышно-нежному, алому,
украшенному бахромой, к тому, что любят тысячи,
к тому, что жаждут десятки тысяч,
а как это назвать -
я и сам не знаю". Может быть, назвать это просто -
Любовью.
Как счастлив я
Как счастлив я:
глаза мои полны -
её глазами.
Как счастлив я:
трепещут ноздри -
её духами. Как счастлив я:
во рту моем -
её язык. Как счастлив я! Мне бы миллион. А лучше - десять
Мне бы миллион. А лучше - десять.
Я бы пароход купил - по Волге плавать,
Торговать и быть купцом богатым.
А когда бы мой почтовый голубь
Сообщил: любимая забыла,
В Монте-Карло в игрока влюбилась, Я бы выпил водки, встал к штурвалу
И покинул счастливый фарватер...
Будь он проклят, этот пароход. Я бы выплыл кое-как на берег.
Солона вода в реке могучей.
Камнем скачет смех мой по воде.
Авиньонский мост
Пора в Париж! Устал я от России. Здесь глубоки снега между людьми,
Смеются люди, а в глазах - тоска,
Как будто
Они забыли женщину любить. Споем, любимая... Sur le Pont d' Avignon;
И засмеемся... On y danse, on y danse;
И вновь споем... Sur le Pont d' Avignon;
И потанцуем... On y danse tous en rond. Пора в Париж - в тепло твоих ладоней! Elle a qurante ans Ей сорок лет -
И я ее люблю! Рукой щеки коснется: "Милый!"
И просияет девочкой невинной.
И спрячет глубоко в глаза: "Хочу!" Ей сорок лет -
И я ее люблю!
Хочу в Париж...
Хочу в Париж - в тепло твоих ладоней! Как тяжела ты, русская душа!
Снега, снега - и холод.
Бесприютность. Как дышится в сугробе тяжело!
Как мокро все вокруг.
Не дошептаться друг до друга.
Беспризорность. И ты - не ты здесь, Ирья Ранта!
И я - не нега дней твоих!
Кто мы - в России снежной?
Так, бессонность. Хочу в Париж - в тепло твоих ладоней! Я вышел из любимой... Я вышел из любимой. Сквозь весну
Иду - куда - не знаю. И зачем
Мне знать всё то, что есть не ты. Как это утро - губ твоих прохлада. Полночи я ласкал тебя. Полночи - ты
Меня ласкала обморочно нежно.
Я с губ твоих сцеловывал себя. Как это утро - губ твоих тепло. Смешные люди бродят по Москве,
Такие же смешные - по Парижу:
Спешат узнать всё то, что есть не ты. Как это утро - губ твоих объятья. Во мне все спит еще... Во мне все спит еще. И только он
Из-под твоей ладошки вырастает,
Теплом набух и устремился ввысь. В тебе все спит еще. И лишь она
Губами радостно его поймала,
Втянув в себя. Идет сквозь матку он и далее - до рта,
И языком торчит из губ твоих,
И тот язык заглатываю я, Круг замыкая.
Золотые волосы твои
Золотые волосы твои
Золотое солнце золотит.
Что прекрасней в женщине - чем это!
Я смеюсь и две косички вью -
От одной губы и от другой.
"Утро доброе, красавица моя!" Расцветает алым цветом цвет
Лона твоего, блестя росою.
И в тебя смотрящий набухает. Ты смеешься, оплетя руками,
Опрокидываешь на себя.
"Утро доброе, войди скорей, войди!"
Ты помнишь это интервью?
Ты помнишь это интервью? Всю ночь
Любили мы друг друга. Утром,
Накрывшись пледом, вышли на балкон,
Вдохнули утра свежую прохладу.
Москва красива с Воробьевых гор.
Я грудь твою рукою тихо гладил.
Ты баловалась мною. Плед упал
В шезлонг. И ты в шезлонг упала.
Между перил и ног остался я -
И вновь излился в мягкое твое.
Пододеяльник, простыни, подушки
Очаровали запахами нас. И мы заснули.
В твой сосок сквозь дрему я зашептал:
Ты помнишь ли, как долго
Я соблазнял, сударыня, тебя?
От возмущенья ты взвилась с кровати
И закричала радостно: нахал!
Все пуговки, бретельки оборвал!
А синяки, укусы и засосы!
Как в паранджу, закутывалась в шаль.
Когда очнулись мы, опять восход
В шезлонге нас застал, потом - в кровати.
Москва красива с Воробьевых гор.
И в пятна красно-синие грудей,
Плечей и шеи, живота и бедер...
Всё помню -
помню -
милый мой интервьюер... http://eros.21.ru/?id=234&page=2
| 