| Я заметил её в автобусе. Была осень, вечер, уже темно. Я возвращался с занятий домой, предсонным глазом окидывая салон, и тут я заметил её. Сон как рукой сняло. Это была девица лет шестнадцати, почти женственная, но несколько угловатая в движениях, ломкая, и с почти по-детски пухлым лицом. Впрочем, это она изо всех сил скрывала обильным макияжем: красная помада - лучшая подруга девушки, которая хочет считать себя женщиной.
Разве это не символично? красные губы - красная кровь... Ты боишься этого или хочешь? Белые, снежные волосы, интересно, там у неё тоже волосы белые? Или их там нет вовсе - кому-то это нравится больше, она об этом тоже слышала. А как она одета - поди ж ты! - не холодно ли ей так? - что греет её малое тельце? Всё такое прозрачное, короткое, обтягивающее... Грудь у неё, кстати, совсем не большая, зато изящная и, кажется, плотная; и соски... почему продавливающие ткань соски выглядят так эротично? кто бы мне объяснил. Да, главное правильно подать, а что подаёшь - не так уж важно. Вот опять же - юбка такая короткая, что ещё немного и видны были бы трусики... а они вообще там есть? Ну-ка, нагнёмся... да, есть - белеют. Это правильно, а то совсем всё застудить можно. Что за презрительные взгляды? Человек, может, шнурки поправить хотел, а если даже и не хотел, то - какая разница? Куда ты тянешь юбку, смешная, сколько ни тяни, всё равно ничего не скроешь... Носила бы юбку подлиннее, а то... Нет, положительно, она напрашивается. К чему это облизывание губ - что, пересохли? волнуешься? я чувствую твоё волнение, запах адреналина будит во мне зверя. Вот как акула чует запах единственной капли крови за километр от поранившегося несчастливца-тюленя, так и я чувствую страх в капле пота на твоём виске, и я сам возбуждён, и сердце бьётся, стучит бум-бум-бум, обостряется зрение, слух и обоняние: я слышу твоё дыхание, я внимаю твой запах, я вижу твой расширившийся зрачок... Эй, ты куда побежала? Мне тоже здесь сходить, разве ты не знала? Теперь узнаешь. Она торопливо стучит каблуками по асфальту, я глухо следую за ней. Она быстрее, я быстрее - от меня не убежишь - в кроссовках, может быть, - если бы была олимпийской чемпионкой по бегу, но не так. А что, красивый изгиб силуэта сзади... Хватит интересоваться красивостями, не до того уже - другое возабладает, всё кипит, мозги набекрень, забыть всё, помнить одно... Она останавливается, поворачивается в пол-оборота: кончик носа белый в отблеске далёкого фонаря - толчок и на тропинке не остаётся никого. Я опрокинул тебя в какие-то кусты - здесь темно и ничего не видно, всё на ощупь, только трещат сломанные ветки и шуршат палые листья, и ты сквозь мою ладонь пытаешься кричать. Не надо, не кричи - умоляю. Будет хуже. Вот так, хорошая девочка, спи спокойно... б-р-р-р, не то говорю - всё будет нормально, только не вздумай выкинуть какой-нибудь номер. Никто не услышит, никто не увидит, никто не найдёт. Если так, то всё будет по-цивильному, ничего не заметишь, а может, тебе даже понравится?:) Но, ничего не поделаешь, трусы придётся порвать - закон жанра, знаешь ли. Ничего, это же не единственные твои трусики? Хрясь, и нет трусов, не такие уж они были и крепкие - да, это не пояс верности, ничему не мешают. Ну и что там? - рукой по лобку - нет, кое-что там всё же есть - узенькая полоска волосков - фильмов много смотрела нехороших? Сейчас буду наказывать. Только юбку немного задеру, благо, на это много сил не надо. Ну вот, теперь член в, разтесняю стенки. Что-то рвётся, потом легче. Ну вот, теперь ты женщина, осталось закрепить и отметить. Ты чего плачешь? больно? это ещё не больно, больно будет потом. Сейчас. Я бьюсь членом в её узкое влагалище, а у неё на глазах слёзы и на губах слова - не надо! не надо! - тихо, словно скуля обиженным щенком. Не плачь девчонка, ты же сама этого хотела, разве не так? Я не мог ошибиться, я никогда не ошибаюсь. Может, ты этого не понимаешь сейчас, ничего, - поймёшь потом. Или не поймёшь, какая разница? Поздно уже, я здесь, с тобой, в тебе и на тебе - радуйся, не радуйся, ешь сардельки, запивай фантой, жизнь продолжается, даже если для кого-то она кончается. Чувык-чувык-чувык - член в твоём влагалище, ты уже не плачешь, слёзы засохли на глазах, они сухие как лёд и холодные как он же, ты уже не скулишь, только дышишь, слабо-слабо, будто не хочешь дышать, лежишь камнем, я на на тебе другим камнем, это даже неинтересно - что толку от камня - веселее! будь весёлым камнем! - молчишь. Я больше не могу так, всё кончается. Я начинаю сокращаться, но не в тебе, а на тебе - я же не изверг - к чему это? - пусть липкие пятна белёсого цвета клейстером сохнут на юбке твоей, этакий род аппликации... ты будешь вспоминать обо мне, стирая юбку. Вспоминай, я отираю последнюю каплю о ткань твоей юбки и встаю, погладив тебя по щеке - она мрачная как страшный сон, холодом жжёт мои пальцы, ну нельзя же так, в самом деле - вставай, не замерзай. Беру за плечи, поднимаю, встряхиваю... Иди домой, слышишь? Иди. Кажется, пошла. Я стою и смотрю, как она заплетающимися шагами идёт куда-то. Надеюсь, домой. Я поворачиваюсь к ней спиной и иду в противоположном направлении - тоже домой. Всё хорошо, тепло в душе, только немного холодно. Не знаю, почему так холодно? Я быстрее иду домой. Я иду. Иди.
http://eros.21.ru/?id=50
|
